Yoga Practice with ALEXEY BAYKOV, Yoga Class, Asana, Pranayama, Meditation, Yoga Nidra

Развивая Сознание Движимого

​

​

...продолжение (часть 3)

​

Сразу перед тем как я позвала движимого, она открывает глаза и пребывает в продолжительном зрительном контакте из той позиции на боку перед чашей. Возвращаясь на исходное место на подушку, она начинает говорить.

​

​

Первый омут о страхе (тревоге). Второй омут о разочаровании и страхе, когда я у чаши, и движение вытирания превращается в удары, и затем происходит качание. Третий омут о том, когда я лежу на боку и чувствую комфорт пребывая в зрительном контакте, в моем внутренней связи с тобой.

​

Теперь я возвращаюсь и проговариваю подробнее. Я смотрю на тебя, повернувшись, чувствуя беспокойство так сильно, когда закрываю глаза. Я бросаюсь в пространство, моя голова падает на грудь и тянет меня в пустоту. Наполовину бегу, наполовину подпрыгивая, я словно падаю из стороны в сторону в пространство вокруг. Я осознаю, что нет звуков от голубей. Я внезапно останавливаюсь перед чашей, шагаю три шага к ней с еле прикрытыми глазами, и сильно укутываюсь шалью, не потому что мне холодно, но потому что я чувствую тревогу.

 

Оставаясь там же я неожиданно поднимаю голову, открываю глаза, и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на тебя на секунду. Теперь я закрываю глаза, моя голова снова падает вниз, вниз на шаль, вниз в мои сомнения, сомнения о себе, сомнения о том, что происходит.

​

Раскутываясь, я бросаю свою шаль на пол рядом с чашей, выдыхая достаточно громко. Когда я слышу, как шаль приземляется на пол, я опускаюсь на руки и колени, подбираю шаль и начинаю вытирать ею пол. На чисто. Подготавливая. Я очищаю это пространство.

​

Вытирание становится ударами. Я чувствую напряжение в руках и кистях. Когда я начинаю быть по полу, я кричу (воплю). Я чувствую как я нетерпелива, мне тошно от себя, я кричу (воплю), я качаюсь. У меня есть целая комната для движений, в которой я могу все, что мне захочется, но все что я делаю – это повторяющееся снова и снова движение – качание, качание, качание. Я прихожу в ужас от своего плена, рабства, от тирании этого движения.

Неожиданно, на секунду, я стала целостной, без осознания отдельных частей или особенных ощущений.

 

Я запуганный качающийся ребенок, упирающийся кистями о пол, падая назад на пятки, я останавливаюсь.

Снова на боку, я открываю глаза перед тем, как ты позовешь меня, потому что мне нужно видеть свои глаза. Я лежу там на боку, спиной к чаше, смотрю - ищу тебя, ищу себя.

​

​

Когда наши глаза встречаются, я удивлена неожиданным прорыву чувств, и чувству необходимости подползти и лечь на твои колени. Я начинаю осознавать это желание, и мой ум заполняется мыслями, например, как я переползу все это пространство и разрешено ли это, и что я буду делать, когда окажусь у тебя на коленях. Медленно я начинаю понимать, что для такого длинного перемещения время уже прошло, и я просто лежу здесь у чаши, уставившись в твои глаза, расслабляясь, чувствуя комфорт.

​

Когда говорит практикующий и я слушаю, я чувствую тепло изнутри, тепло между нами, и особенно в тот момент, когда мы снова смотрим друг другу в глаза так ясно. Я предлагаю свое свидетельство.

​

Когда ты закрываешь глаза и бросаешься в пустоту головой вперед, я снова наполняюсь благодарностью к тебе за доверие ко мне, чтобы я была свидетелем твоей практики.

​

Ты шагаешь три шага к чаше и вижу твои стопы, одна за другой, я чувствую незащищенность (уязвимость). Когда я вижу, как ты стоишь, смотришь мне в глаза, я чувствую доверие. Слышу как выдыхаешь, я чувствую облегчение. Я вижу, как ты роняешь шаль на пол, а затем и сама опускаешься вниз на пол, и теперь я слышу как ты кричишь (вопишь). Я слышу тебя. Я слышу как ты все еще кричишь,  и я чувствую как звуки твоих криков пульсируя отдаются в моем животе. Я вижу как ты трешь пол. Мой живот сжимается. Я вижу как ты качаешься, качаешься и качаешься, вдавливаясь кистями в пол. Я вижу качающегося младенца.

​

Мое видение сжимается и я вижу тебя словно очень маленькой, чувствуя, что рядом с тобой никого нет. Ты чувствуешь пространство. Я чувствую надежду в том, что здесь ты чувствуешь себя в безопасности, и ты движешься по внутреннему зову. Я не боюсь. Я доверяю твоему внутреннему свидетелю, твоему безопасному проводнику. Когда ты открываешь глаза, свернувшись клубком на боку, и затем смотришь на меня, я чувствую как я полна нежности, словно я держу тебя.

​

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Здесь практикующий учится выбирать – довериться или не довериться импульсу. После того, как практикующий «приземлился», иногда он может решить остаться в этом положении чуть дольше. Такие решения принимаются интуитивно. Когда практикующие распознают физические движения, ощущения, эмоции и мысли с большей остротой, осознание интуитивного опыта часто всплывает на поверхность и таким образом становится активным путеводителем (проводником).

​

Она учится уважать свою нетерпимость, которая импульсами повторяется вновь и вновь, уважать свой страх, и в конце концов она учится уважать свои интуитивные ощущения, что настало время ввериться большему воплощению данного гештальта, потому что она просто должна. Что еще тут можно сделать?

​

Свидетель может моделировать опыт интуитивного знания, как я сделала в этой сессии в третьей омуте, когда я говорю о том, что не чувствую и не вижу никого вокруг движимого, ощущая изменение в моем восприятии пространства: «Ты чувствуешь пространство». В данном процессе мы оба все более и более внимательно прислушиваемся к тонкому выражению себя в словах, чтобы все более ясно понять, чем на самом деле является наш опыт.   

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

​

Мы отделяем физические движения от ощущений, ощущения от эмоций, память от мыслей, мысли от интуиции. Мы разбираем, отделяя момент от момента, движение от движения, отделяя каждое слово, каждое желание или страх. Мы доверяем неизменному исследованию неотъемлемого порядка, неотделимой целостности.

​

Спотыкаясь о язык речи, который идет непосредственно из воплощения, мы вдохновляемся на поиски новых путей самовыражения.  (нас это мотивирует изменить старые способы высказывания).

​

Так как часто привычка, иногда разумно, иногда яростно, цепко держит каждого из нас по-своему  в отдалении от нашего опыта.  Для движимого является существенной разницей между моей историей о том, как я была ребенком, моем представлении того, как я была ребенком, я думаю, что я ребенок, я чувствую себя как ребенок, я должна выглядеть как ребенок, и «я являюсь ребенком».

 

Для свидетеля также огромная разница между «я представляю как ребенок качается» и «я вижу качающегося ребенка». Воображение может иметь источник из мира концепций. По мере того как образы сдвигаются вниз в воплощение, в направлении прямого познания, изменяется и опыт ощущения себя как целого, познанного. Чтобы распознать такие тонкие различия в состоянии, практикующему необходима способность к различению, умение подбирать правильные слова, выражающие явление наиболее ясно, наиболее близко к субъективной истине. И тогда безупречность становится более ощутимой, и сознательное выражение себя через слова в повседневной жизни становится предельно ясным.

​

В описанном процессе, движимый часто проявляет все повышающуюся необходимость выражать все происходящее, нюансы каждого жеста, когда они происходят, где они происходят относительно комнаты, что чувствует, думаем, знает сам практикующий.

​

Словно в каждый момент времени проявляется внутренняя мольба, ожидающая, чтобы ее услышали, опознали, назвали. Когда это случается, становится важным, чтобы свидетель распознал это стремление, внимательно слушая и уделяя внимание к деталям, которые вдумчиво были высказаны практикующим. Такое постоянное внимание к деталям как движимого, так и свидетеля поддерживает укрепление отношений, которые развиваются в практикующем, не только между ним и внешним свидетелем, но и между движимым я и внутренним свидетелем.

​

Указание на детали раскрывает естественное повторение движений, что является центральной силой, исходящей из мудрости тела – явление необходимое для роста.

​

Однако в течение всей серии сессий появляются новые моменты, все больше повторяются паттерны движений. Повторение самих паттернов – «все что я делаю – это повторяющееся снова и снова движение» - также как и повторяющиеся движения в каждом из паттернов – «качание, качание, качание» - отражает опыт, содержащийся в тканях тела. Эти паттерны, вплетенные в нервную систему еще в раннем возрасте, сформировались бессознательно по определенным причинам и стали привычкой. Постепенно с возрастом паттерны становятся все менее и менее полезными, и в конечном счете становятся большим препятствием и не позволяют человеку жить в настоящем моменте. 

​

Свидетель/учитель направляет практикующего так, чтобы он смог выразить это повторение движения через паттерны речи, когда она кратко повторяет специальные фразы для выделения своего опыта, как свидетеля – «я слышу как ты кричишь. Я слышу тебя. Я слышу как ты все еще кричишь». Ритм, интонация, тон являются действительно важными в получаемом опыте во время практики, и может придать больше ясности в опыте выражения себя через слова, позволит приблизиться к истине.

​

​

Мы продолжаем видеться. Сегодня утренний туман вышел из моря так явно, что наполнил собой холмы и долины вокруг нас. Я чувствую как он окутывает меня своим теплом, когда я зажигаю свечу и здороваюсь практикующего. Она приехала чуть позже, чем всегда, закутанная в свою белую шаль, и говорит, что хочет двигаться немедленно. Перед тем как двигаться я напоминаю ей, что время ее движения становится длиннее, и она сама решает, когда ей остановиться. Однако я все равно ориентируюсь по часам, и в определенный момент я все равно призову ее к завершению, если она все еще находится в процессе движения, чтобы было достаточно времени на проговаривание опыта. 

​

Теперь она спешит в пустоту, обегая пространство по кругу. Неожиданно остановившись, она устанавливает со мной зрительный контакт, она идет к чаше и закрывает глаза.

​

​

Ее внутренний свидетель

​

Я чувствую стремление

Быть

Безусловно любимой.

Я боюсь

Этого стремления

Потому что я не достойна.

​

Я жажду света

И наконец прихожу

В темноту

Моего существа.

Я теряю ощущение времени

Когда двигаюсь

Сильные переживания

Происходят и все еще

У меня

Не находится слов

Впоследствии.

​

Я не знаю.

Я не знаю.

 

​

​

Прошло 20 минут. Я называю ее имя и говорю, что настало время завершить процесс движения, напоминая о том, что возвращение (переход) она может делать столько, сколько ей необходимо.

Когда она готова, она начинает говорить.

​

За исключением периода окончания процесса, все время был только один омут (пул) – страх. Я знаю это сейчас, это как особенное ощущение внутри моего сердца, как поток быстрых болезненных уколов иголок. И в своем животе, в самом низу, я знаю эти мелкие режущие ощущения внутри зияющей пустоты. Я боюсь даже, еще не закрыв глаза. Я вбегаю своим жестким, тугим (зажатым) телом, с подбородком у шеи, с плечами  притянутыми в напряжении. Коротко задержавшись, я иду к чаше. Я вижу твои глаза. Я закрываю свои.

 

Мое лицо ощущает напряжение. Мое дыхание тяжелое. Я бросаю шаль на пол, и следую за ней, словно я схожу в другой мир. Я на руках и на коленях, мои ладони сильно сдавлены в пол. Моя спина в прогибе, я качаюсь назад на пятки и теперь вперед, нажимая ладонями в пол, их удерживает внизу, словно они привязаны. Качаясь и качаясь, качаясь и качаясь, я повторяю это самое движение, настолько точно, что теперь я знаю, что в настоящий момент я не делаю его «правильно».

 

Пространство и время вокруг меня исчезает по мере того, как я закрываюсь в этом самом ощущении - растянутое, суженное и рискованное (опасное) место, которое я заполняю до предела. Я одно сплошное нервное окончание.

 

Это все, что я знаю – больше ничего нет. Это все, что я есть. Теперь я кричу, я качаюсь. Качаюсь и кричу. Это я. Это я.

​

Ужас выжигает меня прямо перед тем, как я знаю, знаю напрямую через свое тело, что я сдаюсь, предаюсь (движению). Внутри страха неизвестного, все еще зная, что ты здесь, так словно я спускаюсь не смотря на ужас, чувствуя, что я рискую своей жизнью. Я предаюсь моменту здесь и сейчас и позволяю себе действительно стать покинутым ребенком, связанным ребенком, нуждающимся в еде. Я ребенок в госпитале. Я знаю эти перекладины детских кроваток. Я кричу, зову Маму. Я зову ее. Я зову и зову ее пока не падаю от изнеможения. Когда я открываю глаза, ты здесь, сидишь рядом со мной у чаши. Благодарю тебя. Мне нужно твое близкое присутствие. Я чувствую истощение и облегчение.

​

Когда я говорю это сейчас, я чувствую небольшое потрясывание ног, живота, рук, кистей и челюсти. Меня всю знобит, но мне не холодно. Что-то ушло. Я чувствую новое пустое пространство внутри.

Сидя на полу здесь рядом с практикующим, я осознаю, что я также чувствую истощение и глубокое облегчение. Я говорю, полная любви и благодарности.

​

Я вижу как ты качаешься и качаешься. Я слышу как ты все зовешь и зовешь. Я вовлечена, я вижу тебя, вижу тебя как ребенка, открывающегося всей полноте ужаса в момент, когда его бросили. Я встаю и подхожу к тебе, потому что я хочу быть рядом с тобой. Я доверяю тебе, твоему чувству времени, твоему присутствию. Я люблю этого ребенка.

​

​

Бывает, хотя  редко, что я, как Свидетель, интуитивно выбираю подходить ближе к Движимому, мое присутствие вносит пространство вокруг него в меньший круг, более содержательный, более личный. Так я подхожу к нему ради определенных причин и , чтобы просто быть с тем, кто страдает (так сильно).

​

В дисциплине Аутентичного Движения, Движимый может работать с изначальной травмой, благодаря развивающегося внутреннего свидетеля в отношении к присутствию внешнего Свидетеля. Травма происходит в нервной системе. Это прямой телесный опыт шоковой ситуации, которая пугает (потрясает) физическую и/или психологическую целостность , создавая опыт полной беспомощности. Если травма происходит в младенчестве или раннем детстве, когда нет внутреннего Свидетеля и значит нет способа запоминания случившегося без работы, основанном на телесном осознании.

​

Если человек (личность) является достаточно взрослым (старым), когда происходит травма, с соответствующим опытом внутреннего свидетеля, обычно внутренний свидетель не способен оставаться в сознательном отношении к травме, потому что происходящее переполняет и вызывает шок. Внутренний свидетель избегает или испаряется по ясным причинам – для выживания.

 

Тело знает, помнит травму на клеточном уровне, но без присутствия и достаточной силы внутреннего свидетеля, во время получения травмы, нет возможности запомнить то, что знает только тело. Опыт внутреннего свидетеля и опыт тела могут быть полностью отделены друг от друга. Когда это происходит, иногда для некоторых людей, тело может стать опасным, содержателей бессознательного, невыраженной темнотой или ужасом. По причине такой интимности и для безопасности, дуальный формат дисциплины Аутентичного Движения является отличной практикой для тех, как рассматриваемый нами Движимый, страдающий от травмы.

 

Так как развитие младенца полностью запутано в отношении или отсутствии отношения с тем, кто опекает, то при повторном входе в это во взрослом возрасте, важен только лишь одно – свидетель. В этом случае группа нескольких Движимых и Свидетелей может быть слишком переполняющей, не только для движимого, но и для других в группе.

​

Знание о Развитии тела человека и психологии является важным, и оно информирует возможность свидетеля видеть в какой фазе развития работает Движимый. Я могу видеть, что данные жесты и звуки Движимого ассоциировались с первыми восемью месяцами жизни: ее большой палец повторял движение ко рту, ее настойчивое покачивание, манера движения покачивания назад на пятки, арка спины, качество ее рыданий (криков). В этой ситуации движимый осознает свой большой палец к рта, свое покачивание, и образ ребенка. И это становится для нас обоих очевидным, что по мере того, как качество аффекта развевается внутри этих движений, значит она работает с довербальным периодом.

​

Два тонко интимно взаимосвязанных реальности являются существенно важными для связанных ранее и включенных в травму, чтобы безопасно проявиться в сознание: достаточно сильный внутренний Свидетель  и в достаточной степени сильный и сострадательный внешний Свидетель.

​

Если оба аспекта отсутствуют, новый вход в ужасающий опыт ощущений и эмоций может снова травмировать личность.  Достаточно сильный внутренний Свидетель означает, что личность может отслеживать свои движения и внутренний опыт переживаний, будучи погруженных в них. Ее внутренний Свидетель также должен иметь способность модулировать свой опыт движения. Благодаря своему внутреннему Свидетелю она должна учиться, как смягчать и успокаивать себя, не позволяя себе стать переполненной слишком быстро слишком большим количеством чувств.

​

Такое усиление своего внутреннего Свидетеля случается только в прямом отношении к присутствию достаточно хорошего внешнего Свидетеля. Когда случается страдание в изначальной травме, оставаться в связи с другим обычно не возможно, потому что другой может также быть беспомощной жертвой или беспомощным свидетелем. Когда боль нанесена другим человеком, оставаться в связи с абсолютной темнотой бессознательного присутствия чаще всего невозможно. В дисциплине Аутентичного Движения присутствие другого человека, внешнего Свидетеля, может предложить сознательное Свидетельствование, которое отсутствовало во время получения изначальной травмы.

​

Свидетель должен уметь оставаться сознательным в присутствии такого глубокого страдания, а не сливаться с опытом Движимого. Свидетелю необходимо оставаться в своем собственном отдельном диалоговом опыте, и он часто может ощутить сострадание (эмпатию), оставаясь при этом полным своими ощущениями и эмоциями. По мере того, как это происходит, Движимый учится контейнировать (вмещать) свой собственный опыт, чтобы почтить и защитить свои собственные границы и ритм (время). Это позволяет ей открыться тому, что она желает получение опыта сострадательного присутствия по отношению к страданию. Такое присутствие может  испытать Движимый, как присутствие того, кто желает (жаждет) увидеть Истину, кто может вынести эту Истину.

​

Когда время (ритм) для Движимого было выбрано правильно, и она прожила снова изначальную травму, то страдание оставляет ее. Такой опыт больше невозможно отрицать, его нельзя переформулировать или избежать. Часто когда Движимый работает с интенсивностью чувственной и эмоциональной энергии, относящейся к личной истории, опыт состоит в том, что он приходит в особенное место без пространства, когда нет ни вокруг, ни снаружи (опыт Единства/Целостности - прим. пер.).

 

Такой Движимый говорит: «Пространство и время увядают вокруг меня , когда я выбираю оставаться внутри определенного ощущения, продлеваемое, узкое место, которое я полностью наполняю».

Вместо того, что менять то, что вышло, безопасное вхождение в свою истину снова является тем, что высвобождает связанную энергию в разворачивающееся сознание, создавая сдвиг в самой нервной системе, и тем самым излечивая ее. Раны никогда полностью не заживают, возможно, мистически защищая то, кем мы становимся благодаря нашему опыту прошлого. В данном течении работы не нужно пытаться найти значение в таких монументальных движениях (последовательностях), так как спонтанное вдохновение (познание) обычно происходит синхронно с ним.

 

Продолжая следить за опытом, оставаясь сознательным в том, что происходит, автоматически подготавливает и открывает психику для нового пути познания того, что появляется внутри Движимого по отношению его к самому себе, своему Свидетелю и внутри естественного органично выделенного времени. Парадоксально, но становление более осознанным – как новый путь познаний – означает отпускание старого пути познания. Потеря неизбежна. «Что-то ушло. Я могу чувствовать новое пустое пространство внутри». Погружаясь в движение и через паттерны движения естественно и поэтому автоматически - расширяется набор движений (репертуар).

​

По мере того, как Движимый чувствует развивающееся сострадание своего внешнего Свидетеля, становится возможным для него получить опыт того как свое страдание становится своим состраданием, и затем внести более сострадательное присутствие в отношении к другому. В практике преподавания, по мере того как движимый становится более способным видеть и принимать себя таким как есть, он готовится к опыту присутствия другого движимого, чтобы разделить с ним пространство в присутствии другого Свидетеля.

​

​

​

​

  Следующая глава > Движимый Свидетель (будет с 22 апреля 2019)

​

​

 Мандорла и Дисциплина аутентичного Движения